Амулет и таинственные иероглифы заинтересовали меня не на шутку. Я решил обратиться за справкой к «японцам» 1-го курса. Молодой человек, к которому я обратился с просьбой разобрать иероглифы, не взглянув на амулет, сразу полез за словарями. Все словари были японско-английские.

Порывшись в словарях, он вскоре признался, что этот труд ему не под силу.

Тогда я отправился дальше. Слушатель II-го курса не пытался браться за словари. Видно он уже убедился в их бесполезности. Он принялся расшифровывать иероглифы интуитивным путем, бормоча себе под нос, – «солнце», «дерево», «птица». Затем, он сообщил мне: «Прежде всего, стоит дерево… А под деревом сидит птица… А под птицей светит солнце… А лучше вещего, если ты пойдешь и спросишь где-нибудь, что это такое».

Начав кое-что понимать, я зашагал дальше, пока не добрался до слушателей последнего курса. Их было всего-навсего четыре человека. Эти люди действительно хорошо знали и японский язык и дипломатию.

Мельком взглянув на амулет, они переглянулись и хором заявили, что это не японские письмена, а китайские. Своё заявление они подтвердили парой японских слов и ссылкой на Конфуция.

В конце-концов я разыскал профессора китайского и японского языков. Учёное светило окинуло мой амулет глубокомысленным взглядом и без малейшего колебания изрекло: «Это иероглифы и не японские, и не китайские. Это очень редкие иероглифы. Это – корейские иероглифы! Да, да… самые настоящие корейские».

Таким образом, вопрос с тайной амулета был для меня решен. На душе у меня стало тихо и спокойно, как в буддийском храме. Теперь я понял слова сбежавшего на фронт человека – «кто разберет эти иероглифы, тот покончит с японским языком». Видимо он проделал с амулетом тот же путь, что и я, а затем сбежал на фронт. Амулет действительно помог. – И ему и мне. Я решил при первой возможности распрощаться с японским языком.

Пока же этой возможности нет, я начинаю знакомиться с моим новым местом службы.

Академия недавно вернулась из эвакуации. Временно она разместилась в нескольких четырехэтажных школьных зданиях вокруг Таганской площади. Отдельные Факультеты разбросаны где-то по окрестностям Москвы. Наше здание стоит в тихом переулке на высоком спуске к гранитной набережной Москва-реки. Из окон, выходящих на реку, виден Каменный мост и кремлёвские стены по другую сторону реки.

Вечерами мы часто любуемся радостным и чарующим зрелищем – над Москвой полыхают салюты побед. Особенно красива панорама вечерней Москвы в венце салютов из окон нашей Академии. Батареи расставлены концентрическими кругами вокруг Кремля и в этом месте зрелище особенно величественно. Говорят, Сталин часто поднимается на одну из кремлевских колоколен любоваться салютами.

Военно-Дипломатическая Академия была создана в годы войны, когда изменившаяся международная обстановка потребовала расширения военно-дипломатической связи с заграницей, когда Советский Союз, отбиваясь от гитлеровской Германии, шагнул вперёд на международную арену.

По часто меняющимся учебным планам Академии можно предвидеть шаги нашей внешней политики за несколько лет вперёд.

Военно-Дипломатическая Академия была создана на базе Высшей Дипломатической Школы, Высшей Разведывательной школы, Института Восточных Культур и ряда других военных и гражданских высших учебных заведений.

Чтобы представить себе трудности отбора достаточно упомянуть, что в Высшую Дипшколу принимают только людей с уже законченным высшим образованием, – пусть это будет даже ветеринарный Институт, – и не менее как с пятилетним партийным стажем.

Восточный Факультет Академии, кроме японского и китайского, имеет ещё арабское, турецкое, персидское, индусское и афганское отделения. Западный Факультет, кроме английского, немецкого и французского, ещё норвежское, шведское, финское, голландское, итальянское и т. д. отделения.

Дальше следует Военно-Морской Факультет имеющий отделения всех омываемых морями и океанами держав. Военно-Воздушный Факультет временно преобразован в Парашютно-Десантную Группу с упором на национальности, где в ближайшем будущем предвидится непосредственный контакт.

Поскольку Академия организована недавно, то на первых курсах числятся несколько тысяч человек, на вторых – сотни, на третьих – десятки, последние четвёртые курсы находятся в стадии организации. Восточный Факультет предусматривает ещё дополнительный пятый год обучения. На старшие курсы, где потребности велики, а кандидатов мало, выискивают подходящих людей по всем уголкам страны.

Иностранцев не принимают, а русских граждан со знанием иностранных языков не много. Около половины состава слушателей первого курса – дети генералов или же крупных партийных и советских работников.

Попасть на первый курс человеку подлого происхождения практически невозможно. Исключение составляют герои Советского Союза, молодые офицеры, особо отличившиеся во время войны, или вообще «знаменитости».

Вся Академия знает молодую таджичку Мамлакат. Когда-то в тридцатых годах Советский Союз облетели её детские портреты с букетом цветов на руках у самого Вождя. В далёком Таджикистане маленькая Мамлакат сумела собрать рекордное количество хлопка.

В это время в Москве происходил Съезд стахановцев колхозных полей, требовалась сенсация. Мамлакат привезли в Москву на Съезд, наградили орденом Ленина, сам Вождь подарил ей золотые часы и браслет и, взяв на руки, сфотографировался с ней в отеческой позе.

Прошло несколько лет. Мамлакат с тех пор не собирает хлопка, но по-прежнему греется в лучах славы и милости Вождя. В Академии с улыбкой рассказывают о мелких деталях её карьеры. В роскошном апартаменте гостиницы «Москва», разгоряченная славой и золотым подарком, она нырнула в ванну, забыв снять драгоценные часы.

Часы стали, а маленькая таджичка переполошила всю многоэтажную гостиницу диким многочасовым воем. Выла она, по словам рассказчиков, как каспийская белуга.

Теперь Мамлакат около двадцати лет. За этот короткий срок она стахановскими темпами успела переменить четыре Института и приземлилась, наконец, в нашей Академии. Менять учебные заведения ей приходится после каждой экзаменационной сессии.

Хотя ленинский орден и сталинские часы не улучшают деятельности мозговых извилин, но зато с лёгкостью открывают любые двери. Говорят, что Мамлакат уже собирается переходить куда-то в новое место. Таких дармоедов былой славы в Академии несколько.

Где-то в окрестностях Москвы существует ещё одно учебное заведение, аналогичное нашей Академии. Там обучаются исключительно иностранцы по рекомендациям и путевкам официально распущенного, но продолжающего свою деятельность, Коминтерна. Это массовый питомник советских агентурных работников заграницей. Они не обладают дипломатическими паспортами, но их работа важнее, и, во всяком случае, активнее, чем официальных дипломатов.

Кроме того, многие видные иностранные коммунисты, как Ракоши, Димитров, Анна Паукер, прошли курс обучения в Коммунистическом Университете имени Сун Ять-сена или в Политической Академии им. Ленина. Всего не узнаешь!